Пеппер Льюис:
Моя обычная/выдающаяся жизнь в качестве канала (часть 1)

Через пять месяцев после моего рождения в Буэнос-Айресе, Аргентина, моя семья переехала в Соединенные Штаты. Родители рассказывают, я беспрерывно плакала с момента рождения вплоть до того момента, как вы взошли на борт самолета до Соединенных Штатов, и лишь тогда затихла, так что я считаю, у моих мамы и папы был контракт на то, чтобы привезти меня в Америку. В школе я выучила английский, а дома – кастильский испанский. Я все еще читаю, пишу и бегло говорю на нем сегодня, хотя в моем окружении нет никого, с кем я могла бы говорить на этом языке. Мой словарный запас не настолько обширен, как мне бы хотелось, но навыки все так же хороши!

Мое детство прошло в Голливуде, штат Калифорния. Я помню, как внешне была вполне счастлива, но внутри у меня царили смущение и противоречия. Я не понимала того, что видела или слышала, и удивлялась еще тогда тому, насколько этот мир странен. Очертания Вьетнамской войны маячат на заднем плане моей молодости, как и расовая напряженность, голод в Африке, массовые беспорядки и мародерство, марши войны/мира и другие побочные события шестидесятых и семидесятых. Наш телевизор почти всегда показывал только новости, и я все еще ясно помню кровавые и пугающие образы тех дней. Я помню, как говорила родителям, что не хочу смотреть, потому что из-за этого у меня болели глаза и голова, но они отвечали, что это – реальность, и мне лучше бы узнать о подобных вещах раньше, чем позже. Каждый раз, когда я набиралась храбрости, чтобы заговорить, они напоминали мне, насколько мне повезло жить в стране, где подобные события открыто демонстрировали по телевизору, а не скрывали и прятали. Моим единственно возможным ответом было: «если это – лучшее, на что мы способны, то я не уверена, что хочу быть здесь».

Тогда родители решили провести отпуск в Мексике, к югу от границы. Чтобы доехать до пункта назначения, нам нужно было проехать целый город из полуразрушенных картонных укрытий, где грязные, искалеченные дети бродили по улицам, выпрашивая мелочь у туристов. Я в ужасе прятала лицо, когда они бежали между рядов машин, вынуждая водителей тормозить и обращать на них внимание. Когда движение замедлялось, они бежали рядом с машинами, постукивая по окнам своими чашками для подаяний. Мое детство было наполнено нестираемыми образами умиравших от голода детей, как и живыми картинами окровавленных, раненых и умирающих солдат, которых уносили с полей сражений Вьетнама. Я не могла осмыслить страданий людей или того факта, что им не было конца. Я до сих пор не смотрю фильмы или программы, содержащие или поддерживающие насилие или страдания любого рода.

Мое детство было не слишком приятным и даже сложным, если не сказать больше. Как родители-иммигранты, потомки иммигрантов, мои родители не знали, как заботиться о ребенке и поддерживать его. Я думала, что все родители похожи, пока много лет спустя моя подруга, психолог, не убедила меня в обратном, пока помогала мне проработать некоторые темные моменты моей жизни, которыми я с ней поделилась. Из уважения и еще потому, что оба моих родителя еще живы, я решила оставить эти воспоминания при себе. Я упоминаю о них сейчас, поскольку мне часто говорят, что история моего детства придает сил людям с похожими историями.

Сложно описывать те дни, не вспомнив, насколько ошеломленной и подавленной я чувствовала себя порой. В те моменты меня мучили ужасные мигреневые головные боли, излечить которые помогала только затемненная комната, в которой я скрывалась настолько долго, насколько мне было необходимо. Пока я тихо лежала на кровати, ожидая, когда пройдет очередной приступ, Ангелы и другие светлые сущности приходили ко мне с утешением. Они использовали мое воображение для создания прекрасных образов, благодаря которым я отвлекалась от боли. Точно не знаю, кем или чем в точности являлись те сущности, но я доверяла им. Я пригласила их в своей мир и, к счастью, они пригласили меня в свой, оказавшийся бесконечно более прекрасным и восхитительным, чем мой собственный. Я привязалась к этим моментам, поскольку они поддерживали меня, и я даже иногда притворялась больной, чтобы уединиться в своей тихой комнате в ожидании их прихода, но когда я так притворялась, они не приходили. Моя мама водила меня к нескольким специалистам, но они не могли обнаружить никаких нарушений.

К подростковому возрасту я переросла головные боли, но все так же продолжала углубляться в свой внутренний мирок так часто, как могла. Я была застенчива и неуверенна в себе и чувствовала себя абсолютно непохожей на детей моего возраста. У меня было несколько близких друзей, но все же мне было очень сложно вписываться в свое окружение в школе. Для тех, кто не знает: Пеппер – не имя, данное мне при рождении, а прозвище, которое я придумала для себя сама, когда не могла более жить под позором, налагаемым моим настоящим именем – Глэдис Виктория. История выдуманного имени состоит в том, что в телевизионном сериале Женщина-полицейский была героиня, сержант Пеппер Андерсон. Я наблюдала за ней, уверенной в себе, популярной и хорошо одетой, и мне показалось, что все это может заключаться в имени. Я подумала, что если это сработало для нее (Энджи Дикинсон), то могло сработать и для меня. Изменения произошли не за ночь, но через полгода перемены были заметны. Я чувствовала, что новое имя подарило мне уверенность, и вскоре я достигла определенного успеха в самовыражении.

Я очень любила читать в детстве, и все еще люблю. Мне нравились саги и эпические произведения, особенно истории о героинях, вдохновлявших меня на подражание им. Эры средневековья и ренессанса захватывали меня, и я часто представляла себя разодетой в плащи, мантии и платья. Мое воображение помогала мне уходить с головой в такие книги как «Туманы Авалона». Я думала, что мое воображение, словно невидимое топливо, могло перенести меня всюду, куда бы мне ни захотелось попасть. Интересно отметить, что эти самые мысли составляют основу Земной Алхимии, хотя в то время я этого не осознавала. Мои погружения в различные исторические периоды становились настолько яркими и детализированными, что я начала задаваться вопросом, какая из моих жизней наиболее реальна. Каким-то образом я поняла концепцию параллельных жизней, поскольку я испытала это. Я пыталась поделиться своими впечатлениями с друзьями и мамой, но все они считали меня фантазеркой.

Когда я была в старших классах, водители автобусов бастовали, и мне приходилось пешком ходить в школу и назад домой. Мой путь домой лежал мимо известного магазинчика подержанных книг, одно время считавшегося домом с привидениями. Я каждый день ходила мимо этого магазинчика, иногда останавливалась, чтобы заглянуть внутрь. В конце концов, я поддалась любопытству и соблазну и зашла посмотреть, что там внутри. Во время второго моего визита старик, который всегда будто бы прятался за прилавков, наградил меня строгим взглядом и указал длинным костлявым пальцем в другой конец магазина. Я прошла в указанном направлении и впервые оказалась напротив книжной полки под названием «Оккультная Мысль». Насколько я помню, в тот момент я впервые почувствовала себя как дома. «Наконец-то все станет понятно», - подумала я.

Книги были дешевыми, так что я купила столько, сколько у меня было денег. Я прочла все книги «Сета», ченнелинг которого принимала Джейн Робертс, и узнала о разных реальностях и их плотности. Я также прочла все книги Рут Монтгомери о прошлых жизнях, замещениях, пришельцах и многом другом. Я читала книги об НЛО и все, что могла найти о реинкарнации. Некоторые из книг были поучительными, другие немного пугали. Я инстинктивно знала, какие книги брать, и от каких держаться подальше, так что я ощущала, что мои наставники руководили моим образованием. Меня удивляло, что родители не допрашивали меня о том, что я читаю, поскольку они не были людьми широких взглядов, но даже это выглядело божественным образом организованным.

Я училась очень хорошо и сумела закончить школу в 16 лет, почти на год раньше друзей. Я была рада вырваться оттуда и с нетерпением ждала учебы в колледже, так что я записалась на местную двухгодичную программу. Я с наслаждением занималась журналистикой и фотографией и думала, что из меня вышел бы неплохой фоторепортер для такого издания как Нэшнл Джеографик, но я все еще была очень застенчива и не знала, что мне делать дальше. Однажды я пришла на занятие по истории, которое вел довольно скучный преподаватель. Чтобы немного себя развлечь, я стала сравнивать тему лекции с похожей темой, разворачивавшейся перед моим внутренним взором. Я поняла, что большая часть преподносимой им информации была неверной и неточной, потому что все мои переживания вплоть до данного момента не согласовывались с ней. Тогда уже я знала, что нашу линейную историю подтасовывали и записывали с неточностями и изменениями, чтобы можно было ограничить и проконтролировать то, что запомнится людям. Класс гудел, а мне вдруг подумалось, что вся наша история могла быть переписана за несколько поколений, и я могла бы каким-то образом быть частью этого. Я медленно поднялась с места, в последний раз оглянулась на класс и затем вышла из аудитории и прочь из школы. Больше я не вернулась.

После Колледжа

Когда мне было восемнадцать, меня познакомили с человеком, занимавшимся регрессией в прошлые жизни. Я решила выяснить раз и навсегда, были ли мои переживания реальными или же продуктом яркого и чересчур живого воображения. Несколько сеансов мы занимались испытаниями света и затем среднего уровня гипноза. Я легко поддавалась гипнозу, при помощи которого вспомнила события раннего детства. Я очень детально описала своих любимых кукол и назвала их испанскими именами, которые им тогда дала. Я даже выдала свое настоящее имя, Глэдис, что являлось в то время большим и ревностно охраняемым секретом. К третьему сеансу мы достигли таких успехов, что я легко перешла от раннего детства к переживаниям в утробе матери, а затем к состоянию невоплощенного духа.

Первая жизнь, которую я вспомнила, проходила в Англии в ранние 1800-е годы. Я была молодой женщиной и я умирала. На вопрос о причине я подробно описала симптомы туберкулеза, но назвала болезнь чахоткой – общепринятым в те времена названием. Сцена разворачивалась перед моим взором, и я старалась описать ее как можно подробнее. Моя семья собралась вокруг меня, лежащей на соломенном тюфяке. Моя смерть казалась неизбежной, и я удивлялась, почему выбрала именно это воспоминание. Мое современное я даже ощущало потребность отхаркнуть кровь, и я даже ощущала ее вкус! Мой фасилитатор напомнил мне, что я не обязана испытывать боль (согласно нашей договоренности еще до первого сеанса), и предложил мне следить за событиями в качестве наблюдателя, а не участника. Я продолжала описывать увиденное в комнате, включая моего мужа в той жизни, в котором я узнала свою мать в этой жизни; внезапное узнавание удивило меня. Я прошла сквозь время и держала за руку лежащую передо мной молодую женщину (меня). Я держала ее (себя) за руку, пока она не обмякла и я не поняла, что она умерла. Я немного отодвинулась, чтобы посмотреть, что будет дальше. Я видела, как ее дух легко поднялся из безжизненного тела, прежде задержавшись, как бы лаская тело, которое он занимал, и благодаря его. Ее душа парила над телом и рядом с ним какое-то время. Это будто бы помогало членам семьи, окружавшим тело и рыдающим над ним. Будто ее дух прикоснулся к их горю и каким-то образом заменил его сладостными воспоминаниями или добрыми мыслями. Я уже чувствовала привязанность к этой семье и хотела остаться, чтобы увидеть, как все обернется, но мой фасилитатор сказал, что настал момент покинуть данную сцену, и я подчинилась (еще одна наша договоренность). Мой регрессивный гипноз открыл для меня детали некоторых других жизней, но ни одна из них не тронула меня настолько глубоко, как эта первая. Я насладилась этим опытом и думала, что приду на другой сеанс, но не пришла.

Я изучала различные концепции и предметы, пока думала, чем заняться дальше. Я продолжала читать ченнелинги, которые могла найти, поскольку была заворожена данным процессом. Однажды меня пригласили навестить одного человека, проводившего ченнелинг Сета и жившего недалеко от меня. Как только я увидела, как личность этого человека исчезла и появился Сет, я поняла, что никогда не буду прежней. На следующий день я записалась к нему на частный сеанс и стала считать дни до момента, когда у меня появится возможность поговорить с Сетом напрямую. Я нервничала и задавала кучу банальных вопросов, которые тогда казались очень важными. Наконец, Сет взглянул на меня и спросил: «Почему ты волнуешься о таких незначительных вещах, когда ты уже знаешь о необычных? Ты уникальна и исключительна, но тебе следует признать это или же остаться такой, как сейчас!» Его голос звучал громче, чем обычно, и его тон напугал меня. Я не знала что ответить. Я закусила губу и уставилась на стену, пытаясь придумать умный ответ. Я не считала уникальность полезным и ценным качеством и уже потратила годы на попытки вести себя обычным образом, чтобы вписываться в окружающий мир. Мои попытки увенчались успехом и я не рассчитывала на улучшения. Сет продолжил, сказав, что мне не следовало игнорировать свои уникальные способности. Он настаивал, что я должна обойти свой разум, чтобы обнаружить их. Я не понимала, о чем он говорил, но побоялась уточнять. Я пыталась задавать интересные и важные вопросы на разные темы в качестве отвлечения, но Сет быстро отверг их и вскоре отверг и меня!

Пребывая в смущении, я старалась потратить сколько возможно времени на самопознание, но в этом процессе запуталась еще больше. Я искала глубину и значение во всем, но мало чего находила. Я читала, и изучала, и медитировала, и молилась, и все остальное казалось неважным. Один день переходил в другой, другой – в следующий. Я искала кого-то или что-то, что придало бы моей жизни смысл и цель, но ничего не находила. Наконец, я отказалась от поиска и решила снова притворяться такой же, как остальные; по крайней мере, это я умела.

Одинокая в свои двадцать два года, я познакомилась с Дэйвом, и в мои двадцать пять мы поженились. Дэйв был интересный и веселый. Он был всем, чем не являлась я. Он жил поблизости, но вырос в абсолютно иной атмосфере. Его отец, Эл Льюис, сыгравший в ситкомах «Манстеры» и «Машина 54, Где Ты?», чрезвычайно интересовался гражданскими правами и восприятием политической ситуации. Он со всей семьей маршировал на митингах в поддержку гражданских прав и вел собрания Черных Пантер у себя дома. Эл был очень разумным и здравым человеком с огромным сердцем, и я многому научилась от него. Он был дерзким и прямым человеком и всегда говорил, что думал. Эл был шоуменом, начинавшим в Водевилле, и Дэйв многое унаследовал от него. У Дэйва было замечательное чувство юмора и заразительный смех. Он забавлялся над собой и надо мной в веселой и безобидной манере. Он научил меня улыбаться и смеяться, и хотя бы на время я забыла о моих более серьезных заботах и поисках. Я позволила жизни быть нормальной , веселой и легкой . У нас родились двое сыновей . Брюс, которому сейчас двадцать, и Кинан, которому шестнадцать. Мы проводили вечеринки по поводу дней рождений и барбекю на заднем дворе, и я была очень счастлива.

Ряд работ привел меня в сферу компьютеров, в которой я только начинала разбираться. Это была быстро развивающаяся индустрия, и я обнаружила, что могу заработать много денег, приложив минимум усилий. Мне нравилось работать с людьми и в то время неистовая атмосфера бизнеса мне подходила. Еще я обнаружила, что могу настроиться на энергетику клиента и интуитивно понять, сколько он готов заплатить за продукцию нашей компании; я использовала это в своих интересах. Личная состоятельность и приобретение материальных благ стало моим новым хобби, и я привязалась к своему новому образу жизни больше, чем могла себе признаться. Это были стремительные восьмидесятые, и тогда было очень весело! Я покупала спортивные машины, дизайнерскую одежду и шикарные ювелирные украшения. Но однажды, сидя за рулем, я заметила в соседней линии движения точно такую же машину. Я также заметила, что за рулем была женщина, сильно напоминавшая мне меня. Ее волосы были уложены почти так же, ее дизайнерский наряд был похож на мой. Я легко могла бы сойти за ее клон или она – за мой. Если нас уже было двое таких, были ли другие такие же? Я поклялась, что не позволю этому случиться, и немедленно занялась переоценкой своих выборов и приоритетов. Я пообещала себе, что сделаю себя по собственному подобию, а не подражая кому-либо другому.

Возвращение на Духовный Путь

Я вернулась к тому, что считала для себя самым началом. Я перечитала некоторые книги, повлиявшие в свое время на меня, и начала заново открывать, кем я являлась, основываясь на том, кем я стала. Я оглянулась вокруг на многие накопленные мной вещи и заметила, какой беспорядок царил в моем доме; я знала, что это может быть всего лишь отражением моей жизни. Я произвела изменения и упростила свою жизнь, как могла. Я убрала свои украшения, продала шикарную машину и стала уделять время медитации. Брюс был тогда еще младенцем, и я медитировала, пока он спал днем, и укачивая его перед сном вечерами. Видения иных времен и мест вернулись и выглядели еще более живыми и яркими, чем когда-либо. Однажды коренной американский индеец-проводник попросил меня следовать за ним с моим полным осознанием, и я согласилась. Он показал мне жизнь, в которой я была сыном вождя маленького, но влиятельного племени. Племя очень быстро паковало свои пожитки, поскольку зима пришла раньше, чем ожидалось. Старейшины знали, что мы не могли оставаться там надолго, но все решение о новом пристанище не было принято и мы с моим отцом расходились во мнениях по этому поводу. Нас обоих очень уважали внутри племени, и было общеизвестно, что однажды я тоже стану вождем. Вождь, мой отец, испытывал мои лидерские способности, а мне это не нравилось. Холодная погода все ухудшалась, как и разногласия между отцом и сыном. Со всей своей осознанностью я наблюдала, как они разошлись в разные стороны и разбили друг другу сердце. Нашим соплеменникам пришлось выбирать между двумя эмоционально уязвленными лидерами. Конфликт расколол племя и семью, когда две маленькие группы несчастных людей разошлись в противоположных направлениях, чтобы никогда более не встречаться. Все члены одной группы погибли, как и большинство членов другой. Я наблюдала, как они угасали один за другим без возможности выжить на беспощадном морозе. Слезы текли по моим щекам, пока я следила за разворачивающейся передо мной ужасной сценой. Я спросила своего проводника-индейца, почему мне показали это видение. Он объяснил, что я приняла единственно верное для себя решение в той жизни, и затем очень мягко он сказал мне, что сложные выборы маячат передо мной и в этой жизни.

Когда видение завершилось, я пошла прогуляться и обдумать этот опыт. Я гадала, был ли этот опыт реальным или лишь игрой воображения. Из глубин моей сущности я призвала этого проводника и потребовала физических доказательств в какой-нибудь форме. Я сообщила ему, что у него было время, пока я пройду один квартал, чтобы сотворить перо и предъявить его мне. Несколькими мгновениями позже прямо передо мной на краю тротуара возникло перо. Неудовлетворенная , я потребовала два пера поярче . Они также появились на тротуаре подальше . Я замедлила и смягчила шаг . Я извинилась за свою грубость и скептицизм и задумалась , как бы мне преодолеть сомнения . Не хотелось признавать, но мне все еще нужно было нечто большее. Летняя жара усилилась, и я пересекла улицу в поисках временного пристанища в тени, пока я обдумаю следующую просьбу. Я остановилась под большим рекламным щитом и на мгновение закрыла глаза. И тут невероятный порыв ветра возник из ниоткуда так, что у меня аж перехватило дыхание. Сотни скопившихся на щите перьев закружились в воздухе надо мной, и я очутилась в метели из перьев. Я пожалела, что озадачила своего проводника доказательствами, но была очень благодарна за то, что получила просимое. Более я не ставлю под сомнение символические и синхронистические пути общения духа с нами. Я научилась доверять нефизическому языку и осознанности так же, как доверяю физическим доказательствам.

Я продолжала медитировать, но спокойствие ума и спокойное место довольно редко совпадали по времени. Я экспериментировала с несколькими методами медитации и созерцания; что-то мне удавалось лучше, что-то хуже. Внутреннее ощущение намекало, что настойчивость приведет к успеху, так что я продолжала упражнения. Временами мне казалось, что я слышу или чувствую шепот мудрости внутри. Я просила его звучать яснее, чтобы я могла отличить его от мысленных списков покупок, постоянно крутившихся у меня в голове, но ничего не менялось. Я пыталась сопротивляться работе разума, но это только все ухудшало. За многие годы я заключила мир со своим разумом. Я даю ему то, что ему необходимо, и он позволяет мне получить желаемое. Перед медитацией я проводила ритуал, включавший в себя зажигание свечей и воскурение благовоний, тихую музыку, и брала в руки любимые кристаллы. Потом мои духовные учителя попросили меня делать то же самое без всех этих предметов. Я сопротивлялась, не желая отказываться от дорогих мне вещей, но проводники настаивали. Они хотели, чтобы я поняла, что духовная умиротворенность является результатом внутреннего желания, а не внешнего опыта.

Я следовала учениям нескольких учителей, посещала различные семинары и занятия. Мои интересы тянули меня к древним текстам и новым открытиям. Я потратила какое-то время на изучение духовного, физического и эмоционального багажа и затем на освобождение от него. Было время, когда я плакала так горько и так долго, что приводило меня к мысли об ответственности за следующий великий потоп. В то время ангел по имени Зерафиния пришел ко мне (через меня). Канал, с которым у меня прошел частный сеанс, буквально притянул Зерафинию из моего высшего сердца, и она оставалась со мной столько, сколько мне было нужно. Зерафиния помогла мне отсеять многие вопросы, все еще смущавшие меня, как кто я, откуда я, почему я здесь, почему я всегда ощущала себя отличной от других. Она показала мне некоторые из моих прошлых жизней и модели, которые я соотнесла с моим предназначением в этой жизни. Многое из показанного Зерафинией было сложно признать. Если спрашиваешь о своем прошлом, лучше быть готовым к этому. Я ощущала Зерафинию в своем сердце, но ее общение со мной почти всегда принимало форму автоматического письма. Я всегда предпочитала данную форму ченнелинга остальным, потому что после подобного опыта остается нечто вещественное и физическое. За несколько лет Зерафиния познакомила меня со многими ангелами, архангелами, учителями и проводниками.

Мои медиумические способности продолжали быстро развиваться, и вскоре я обнаружила, что с незначительными помехами могу перемещать энергию и даже отделять свое сознание от тела. Успешные длительные медитации все еще были мне недоступны, превращаясь в подобие гонки, в которой мои разум и тело соревновались в том, кто первым нарушит мое умиротворение. Особенно это проявлялось на семинарах, где считалось невежливым открыть глаза, пока остальные держали глаза закрытыми. Со скуки я выдумывала игры, позволявшие мне разгуливать по комнате в энергетическом теле. Например, если я хотела узнать, что будет подано на обед, мы с моим энергетическим телом ходили на кухню посмотреть. Мои игры были веселыми и не затрагивали ничьего опыта. Я также обнаружила, что могу считывать энергии людей, особенно пока они медитируют, поскольку их поля оставались открытыми на время всего процесса. Однажды на семинаре, куда я пришла с подругой, я заметила, что двое людей, пришедших туда порознь, держатся за руки. После начала медитации их поля слились, и у меня появилось ощущение, что их энергетическое объятие носило сексуальный характер. Я внезапно почувствовала стыд и смущение, поскольку я неуместным образом вторглась в личный интимный момент. Я отдернула свою энергию назад в тело так быстро, что это даже было болезненно; я захлопнула за собой энергетическую дверь и заперла ее. К тому моменту, когда я пришла домой, я уже решила никогда больше не использовать эти способности. И снова я подписалась на то, чтобы вести обычную жизнь.

Я настроила свой автоответчик на прием сообщений, потому что мне не хотелось отвечать на звонки. Я игнорировала приглашения на лекции, медитации и другие особые мероприятия и вместо этого заняла себя обязанностями жены и матери. Но мои друзья проявили настойчивость и не переставали звонить, особенно моя подруга Джуд, которая чувствовала себя неважно и волновалась о диагнозе, который получила от аллопатического медицинского сообщества. Она оставляла мне длинные сообщения, прося энергетически осмотреть ее тело; она отказывалась признавать физическое расстояние, разделявшее нас. Я разговаривала с ней и умоляла позвонить кому-нибудь другому. Последнее, что мне хотелось, это чувствовать себя ответственной за ее благополучие. В конце концов, мое беспокойство за нее вынудило меня отпереть дверь, которой я отгородила свою физическую реальность от тонкого сознания. Сразу же я вошла в состояние измененного сознания, в котором я могла рассмотреть каждую клетку и молекулу и их состояние в ее теле. Я видела каждую детскую царапину и каждую больную мышцу; даже минимальный недостаток витаминов сразу же высвечивался. Сначала я рассказала ей обо всем, что видела, чтобы просто покончить с этим и положить трубку, но информация продолжала приходить, и я ничего не делала, чтобы остановить этот поток. Я выпустила все, что томилось взаперти внутри меня все эти месяцы, и даже услышала, как рассказываю ей о том, что произошло в тот день, когда я закрыла свою энергетическую дверь. К моему удивлению она сказала, что я в тот день наблюдала за ее энергией. Она подтвердила, что я верно увидела слияние ее энергии с другой. Она объяснила, что это было неуместно и невозможно для нее – быть с этим человеком в этой жизни. Пусть так, но они улучили момент вне времени и нашли место, чтобы пережить страстное объятие во время невинной встречи. Она поблагодарила меня за описание красоты объятия, и нас обеих освободили слова друг друга.